Выход из этих ловушек один и тот же. Раз уровень доходов препятствует конкурентоспособности производства, рост доходов надо ограничить. Премьер говорил об этом как об отказе от стимулирования спроса. Раз Россия угодила в стагфляцию, то в первую очередь надо подавить инфляцию — именно так из стагфляции выходили, научившись бороться с ростом цен, развитые страны в 1970-е годы. А борьба с инфляцией – это все то же ограничение бюджетных расходов и зажим денежного предложения. Тут уж не до стимулирования спроса.
Все логично. Но только на первый взгляд. Правительство и ЦБ делают традиционную ставку на политику строгой экономии. Но ограничение роста доходов граждан вполне может сочетаться с ростом инвестиций в основной капитал — именно дефицит инвестиций главная беда российской экономики. Со стагфляцией то же не все так просто.
Стагфляция по учебникам — это серьезно. Там пишут, что если экономика оказывается в ней, выход найти очень непросто. Можно, конечно, переживать за Бразилию или за США образца 1974 года, когда инфляцию разогнал взрыв нефтяных цен, устроенный ОПЕК, но не стоит забывать и свой опыт.
Российский же опыт заключается в том, что экономика знала и оглушительные падения, и впечатляющие подъемы. Важно: и то, и другое происходило на фоне никогда не утихавшей инфляции. Инфляция не препятствовала переходу экономики от падения к подъему, ее вели вверх новые средства, приносимые ростом нефтяных доходов. Экономика росла, не утихала и инфляция.
Что отсюда следует? Высокая (по международным меркам) инфляция – постоянный спутник развития российской экономики, как привычная травма профессионального спортсмена. Сейчас в России инфляция, оставаясь относительно высокой, все-таки стабильна: по итогам 2013 года она составила 6,5%, в 2012 году была практически той же – 6,6%. Значит, есть основания считать страхи, связанные с российской стагфляцией, преувеличенными.
Это подтверждает и последний прогноз Всемирного банка, выпущенный к заседанию другого форума – Давосского, который скоро состоится.
Прогноз роста развитых экономик в 2014 году повышен с 2 до 2,2%. В 2015 и 2016 годах рост этих экономик стабилизируется на уровне 2,4% в год. Среди стран с высоким уровнем доходов по темпам восстановления лидируют США. По оценке Всемирного Банка, в 2014 году американская экономика вырастет на 2,8% против 1,3% в 2013, в 2015 году — на 2,9%, в 2016 — на 3%. В еврозоне после сокращения экономики в течение двух лет подряд в 2014 году прогнозируется рост на 1,1%, а в 2015 и 2016 гг. — на 1,4% и 1,5% соответственно.
Темпы роста мировой экономики ВБ также оценивает достаточно оптимистично. В 2013 году она увеличилась на 4,8%, в 2014 — на 5,3% (предыдущий прогноз — 5,5%), в 2015 г. рост составит 5,5%, в 2016 г. — 5,7%.
Развивающиеся экономики по-прежнему будут расти быстрее, чем мир в целом.
Весьма любопытен подход ВБ к России. Перспективы роста ее экономики ВБ оценивает оптимистичнее, чем это делает российское правительство. Сейчас ВБ оценивает российский рост в 2014-2016 годах в 2,7%. В предыдущем обзоре, выпущенном в декабре, цифры были ниже: в 2014 году – 2,2% и только в 2015 — 2016 годах – 2,7%. Объяснение в том, что Россия следует за развитыми странами и прежде всего за Европой: раз ВБ видит улучшение положения дел в еврозоне, то одно из следствий — рост и российской экономики. И никакого проклятия стагфляции!
Российские правительственные чиновники из прогноза ВБ делают верный вывод, оглашенный на Гайдаровском форуме Алексеем Улюкаевым: впервые Россия движется в «отрицательной противофазе» по отношению к мировой экономике, то есть попросту говоря, темпы ее роста ниже мировых. Но сам ВБ делает и другой вывод: он переносит Россию из разряда развивающихся стран к странам с высоким уровнем доходов. Так что в «ловушке среднего уровня доходов», об опасности которой предупреждал Дмитрий Медведев, есть и обратная, респектабельная сторона. По логике ВБ, темпы российского роста теперь следует сравнивать с ростом развитых стран.
Но вернемся к регулировщикам российской экономики. Их антикризисная
программа неизменна в буквальном смысле этого слова: программа сводится к тому, чтобы ничего не менять.
Хотя справедливости ради отметим, что одна перемена по сравнению с 2014 годом все же последует. Заморозка тарифов естественных монополий прекратится. Министр экономического развития Алексей Улюкаев на форуме признал: «Это не является принципиальным решением, но это шок, который должен распространиться по экономике. Мы не будем продлевать идею замораживания, мы сторонники пятилетних тарифов». Без сомнения формула расчета тарифов, действующая в течение пятилетки, гораздо эффективнее топора.
«Программа» правительства и ЦБ означает: ни тебе господдержки экономики, ни удешевления кредитов. Выплывай, как умеешь.
Кто-то скажет: это и есть либерализм. Не согласен. Либералы – это не те, кто считает надежнее всего оставлять все как есть – авось, пронесет. Применительно к органам регулирования экономики, страны такая позиция – это управленческая немощь. Даже не маниловская – с несбыточными, но все-таки мечтами, а судорожная, потная лень, когда все чиновники постоянно чем-то заняты, кто-то успевает приворовывать, все друг за другом следят, но экономика, а это главная ответственность правительства, катится вниз.
Да, можно отстаивать приоритет финансового оздоровления и сокращения инфляции. Это и в самом деле может стать залогом притока инвестиций и последующего роста. Но необходимые частные инвестиции придут только тогда, когда параллельно с этой условно монетаристской политикой будет проводиться и другая – решительная расчистка всего, что мешает частным инвестициям. Движение по дорожным картам – это здорово, но это малая часть из того, что должно быть сделано. Ключ расчистки, как в очередной раз было показано на Гайдаровском форуме, на этот раз экспертами ОЭСР, – эффективная борьба с коррупцией и независимый суд.
Кто против такого либерализма? Никто. А продвижение есть? Фактически нет. Независимый суд появится в России не тогда, когда нам об этом скажут, а тогда, когда мы сами это поймем по его решениям.
Но что же делать сейчас? Экономика России может начать подниматься и при ленивой программе правительства и ЦБ. Но лишь как зеркало подъема мировой и прежде всего европейской экономики. А если подъем извне опоздает? Есть опыт борьбы с кризисом 2009 года, есть предложения замминистра экономического развития Андрея Клепача: пересмотреть бюджетное правило, пойти на увеличение бюджетного дефицита ради поддержки экономики госинвестициями. Это ни в коем случае не снимает задачи борьбы с коррупцией или создания независимой судебной власти, но это дает выигрыш времени.
Выигрыш времени – уже выигрыш. В конце концов, что мы можем выиграть в жизни дороже времени?
Николай Вардуль
